Юбилейная, пятидесятая по счету, сессия ИНК собралась в конце декабря 1936 года в деревне Файзпур, находящейся в западной части Индии, в Махараштре. Одновременно здесь проходила всеиндийская крестьянская конференция. Ганди и Неру заявили, что Файзпур выбран для установления более широких и прочных связей конгресса с крестьянством.

Всеиндийская крестьянская конференция приняла «хартию крестьянских прав», где указывалось, что борьба за хлеб и землю неразрывно связана с борьбой за национальное освобождение. В то же время Ганди боялся стихийного взрыва крестьянских масс, вспышек насилия, забвения крестьянами установок на бескровную революцию, на мирное сотрудничество с имущим классом.

«Сессия имела исключительный успех, — говорилось в заключительной резолюции. — Она продемонстрировала единство индийского народа в великой борьбе за независимость… Огонь, который мы зажгли в Файзпуре, осветит не только сельские и городские районы Махараштры, но озарит также всю Индию, и десятки тысяч мужчин и женщин, собравшиеся здесь, понесут факелы, зажженные от этого огня, для того, чтобы запылало пламя борьбы за независимость в бесчисленных деревнях и городах Индии».

В резолюции по отчету представителя Индии на Международной мирной конференции Кришны Менона говорилось: «Конгресс от всего сердца поддерживает цели мирной конференции по обеспечению международного мира путем устранения причин, порождающих войну, и предлагает ей свое полное сотрудничество в решении этой неотложной и жизненно важной задачи. Национальный конгресс изъявляет свою волю вступить в организацию, учрежденную мирной конференцией…»

Конгресс также осудил политику невмешательства Англии в испанские дела, заявив, что «британское правительство проводит этот курс, чтобы всячески осложнить обстановку для испанского правительства и народа в их борьбе против фашистских мятежников и, таким образом, оказать эффективную помощь путчистам, открыто поддерживаемым фашистскими державами».

В 1937 году конгрессистские кандидаты получили в шести провинциях абсолютное большинство голосов. Успех конгресса, который впервые выступил с демократической аграрной программой, был обеспечен голосами крестьян и рабочих.

Во многих провинциях министерские должности заняли конгрессисты. Но их деятельность вызвала разочарование Неру, который писал Ганди: «Они слишком горячо пытаются приспособиться к старому порядку и оправдать его. Все это хотя и плохо, было бы еще терпимо; гораздо хуже то, что мы теряем высокое доверие, которое с таким трудом завоевали у народа. Мы превращаемся в заурядных политиканов…»

Ганди советовал конгрессистским министрам показывать личный пример скромного быта, жить, как крестьяне и рабочие, чтобы служить народу. Но призванные управлять не могут служить. Среди членов Законодательных собраний от ИНК, как это обычно и бывает в политике, начались интриги и борьба за министерские портфели. Пышным цветом расцвела коррупция. Некоторые из парламентариев даже обращались к Ганди за протекцией, чем причиняли ему неисчислимые страдания.

Ганди видел, что министры-конгрессисты предали забвению его программу. Он призвал министров создавать «мирные бригады» из добровольцев для осуществления своих административных функций в духе ненасилия, но те предпочитали прибегать к услугам полиции, порой бросая в тюрьмы тех, кто еще вчера их поддерживал.

Однако, благодаря личным усилиям Ганди, конгрессистские правительства в провинциях провели заметную социальную работу, в частности приняли аграрное законодательство, ограничившее угнетение крестьян помещиками и ростовщиками. В Индии было введено обязательное бесплатное обучение детей. Ганди рекомендовал новую программу, предусматривающую преподавание детям в процессе обучения какого-либо ремесла. Ганди все же существенно влиял на конгрессистские правительства, за что англичане снова обвинили его в диктаторстве и склонности к партийной автократии. Но эти правительства часто вступали в конфликт с центральными властями и британскими губернаторами; их возможности были ограничены.

Впервые вопрос о совместимости принципа ненасилия и необходимости защиты страны от внешней агрессии возник в период мюнхенского кризиса 1938 года, но тогда войны удалось избежать. Ганди так высказался о Мюнхенском соглашении, которое фактически принесло в жертву агрессорам Чехословакию: «Мир, завоеванный Европой в Мюнхене, — это торжество насилия, а значит, поражение». Он прозорливо предвидел, что такой мир долго не продержится.

Ганди и Гитлер

Для того чтобы понять отношение Ганди к Гитлеру, уместно привести следующую цитату из книги Джавахарлала Неру «Открытие Индии»: «С тех пор как Гитлер появился из небытия и стал фюрером Германии, было много разговоров о расизме… Но Индия испытала на себе расизм во всех его проявлениях с самого начала британского господства. Идеология этого режима сводилась к идеологии „расы господ“ — высшей расы, на ней же основывалась правительственная структура. По сути понятие высшей расы присуще империализму…»

Таким образом, для индийцев, включая руководителей национально-освободительного движения, в расизме, который был одной из основ доктрины гитлеровского национал-социализма, не было ничего нового. В Индии расизм практиковался британцами задолго до того, как Гитлер и Ганди появились на свет. Тем не менее Ганди неоднократно вступал в диалог с представителями британского правительства, многие из которых смотрели на индийцев как на людей второго сорта. Причем расизм не был чужд даже тем британским политикам и чиновникам, которые придерживались левых и либеральных взглядов. Так, Джон Стрейчи, теоретик английского лейборизма и колониальный чиновник, утверждал: «Наш долг ясен. Он заключается в том, чтобы управлять Индией с непоколебимой решимостью по принципам, которые наши просветители считают справедливыми, даже если они непопулярны».

В Индии оказывалось вполне допустимо то, что было недопустимо в Англии, например расстрел мирных демонстраций или официальное следование политике апартеида, по которой представители «низших рас» не допускались в места, предназначенные «только для белых». Это оправдывалось киплинговским «бременем белого человека» по приобщению к благам христианской европейской цивилизации колониальных народов, в том числе индийцев, по выражению того же Киплинга, «полудетей». Ганди такую идеологию не принимал. По словам Дж. Неру, «британцы в Индии… убеждены в собственной правоте, в выгодах и необходимости британского управления Индией, в ценности своей личной миссии как представителей имперской традиции».

Поэтому у вождя индийского народа не могло быть принципиальных предубеждений против того, чтобы вступить в диалог с фюрером германского народа, раз он вступал уже в диалог и (не без успеха) с британскими политиками-расистами или с Бенито Муссолини. Тем более что тогда, когда Ганди писал письма Гитлеру, холокост еще не начался. В ограничительных же законах против евреев для индийского лидера не было ничего нового, поскольку он сам неоднократно сталкивался с аналогичными британскими законами и боролся пролив них и в Южной Африке, и в Индии. Разумеется, Ганди сурово осуждал нюрнбергские законы, равно как и «хрустальную ночь» массовых еврейских погромов 9–10 ноября 1938 года. Однако все эти обстоятельства не помешали ему вступить в диалог с Гитлером в попытке сначала предотвратить, а потом остановить Вторую мировую войну.

Всего писем Ганди Гитлеру, вокруг которых существует немало спекуляций, было два. Вот полный текст первого письма:

«Вардха

23 июля 1939

Господину Гитлеру, Берлин, Германия

Дорогой друг,

друзья побуждают меня написать Вам для блага всего человечества. Но я не соглашался выполнить их просьбу, потому что чувствовал, что любое письмо от меня было бы дерзостью. Но сейчас что-то подсказывает мне, что я не должен просчитывать последствия и мне следует обратиться к Вам, чего бы это мне ни стоило.